[tanya-nsk]

Борис Гребенщиков: «Тупая повседневность — это просто непротертое стекло»
04.08.2016
БГ пришел в новосибирский магазин и бесплатно рассказал его посетителям, как быть счастливым и не пытаться сбежать от самого себя

Борис Гребенщиков: «Тупая повседневность — это просто непротертое стекло»Все фотографии
4 августа перед концертом в кафе кинотеатра «Победа» (с камерной атмосферой и билетами от 6 тыс. до 9 тыс. руб.) Борис Гребенщиков пришел на бесплатную встречу с публикой в книжном магазине «Плиний Старший». Встреча была заявлена как философская дискуссия с участием БГ и местной интеллигенции. Перед ее началом строгая дама-организатор запретила зрителям задавать вопросы (для этого-то и есть интеллигенция), фотографировать без аккредитации и — особенно — делать селфи. То есть ловить покемонов в присутствии БГ было, по сути дела, негласно признано приемлемым — что не запрещено, то разрешено.

Впрочем, в зале покемону некуда было сунуться: за полчаса до начала встречи в гостиной «Плиния» уже сидело, заняв все имеющиеся и многие неимеющиеся места, человек 200, а к началу встречи — человек 300, не меньше.

Интеллигенция, которой предстояло вести дискуссию, — это представители соорганизатора встречи, Новосибирского открытого университета (одного из нескольких просветительских проектов, появившихся в городе в последнее время на волне федерального и не только бума на самостоятельное развитие вне стен вуза. — Е.П.). Среди участников дискуссии — Роман Шамолин, проректор по науке в негосударственном Новосибирском институте экономики, психологии и права, экс-организатор «Интерры» — только что условно за «Интерру» осужденная — Лада Юрченко и другие. Господин Шамолин, в расстегнутой до солнечного сплетения рубашке и темных очках, которые можно назвать ленноновскими, а можно лепсовскими — в зависимости от того, какой у вас сегодня дискурс, — торжественно оглашает тему философской дискуссии — «Искусство бегства из повседневности».

«Все настоящее будет вечером на концерте. А сейчас просто треп», — мурлычет БГ. Он тоже в темных очках.

Борис Гребенщиков: «Тупая повседневность — это просто непротертое стекло»
Роман Шамолин: Нормально ли для человека, который хочет быть творцом, хочет самостоятельно мыслить, — быть в оппозиции к окружающему миру? Препятствует ли повседневная жизнь тому, чтобы добираться до каких-то внутренних глубин? Да или нет, Борис Борисович?

БГ: Я не буду вдаваться в какие-то философские глубины, потому что я боюсь там потеряться. Я предпочитаю держаться там, где я есть. Вот я иду по опушке леса, и смотрю вокруг себя, и пытаюсь найти что-нибудь, против чего мне хочется протестовать. Зараза! Ничего не нахожу. Мне все нравится! И против чего я должен протестовать?

Р.Ш.: Ну а по центру города? У меня есть приятельница, и она недавно была в Таиланде, и после буддистских монастырей она попала на Уокинг-стрит в Паттайе (центр ночной жизни и уличной секс-индустрии Таиланда. — Е.П.) — и она сказала, что после монастыря она там чуть сознание не потеряла.

БГ: А ведь на самом деле это — одно и то же. И там, и там проявляется человеческая природа. И в буддистском монастыре люди, и в Паттайе люди. Я думаю, что просто есть разные типы человеческого поведения, которые свойственны каждому человеку. А их проявление зависит от его природы, наверное, от его кармы. Но что бы человек ни делал — его так научили. Когда человек был маленьким, он не знал, что он захочет в Паттайю. Все, что ему было привито, — это не его естественное свойство. Это то, чему его научили, когда он был маленьким и отчаянно хотел сделать так, чтобы нравиться маме, и папе, и людям вокруг. И значит, эти мальчики и девочки с главной улицы Паттайи — их так научили.

Р.Ш.: Разве, создавая свои тексты, вы не отгораживаетесь от массы вещей, от политики, от экономики?..

БГ: Минуточку. О политике… вот у меня дома есть туалет, но я в нем не живу. (В публике аплодисменты и крики: «Молодец!».)

И интеллигенция, ведущая философскую дискуссию, и публика на протяжении всего часа встречи ужасно похожи на толпу, собравшуюся вокруг огромного, благодушного и всячески замечательного кота. Кто-то просто молча растроган великолепием этого явления и незаметно для себя расплылся в улыбке, кто-то дразнит кота, кто-то пытается почесать его не просто так, а так, как положено обращаться с котами по науке фелинологии; кто-то просто зовет «кис-кис»; а кто-то — да, вопреки запрету — тихонько делает селфи на фоне кота, пытаясь его не потревожить. Кот же лениво, но неизменно ускользает от попыток посадить его в украшенную ленточками переноску — тему дискуссии «Искусство бегства из повседневности». «Вообще для философии характерно понятие отчуждения… — шуршит дискуссия. — Неужели нет у человека, прожившего жизнь в природном невежестве, каких-то смутных устремлений… сопряженных с материальной чувственной действительностью… Трансцендентный… Не могли бы вы сказать в этом контексте, что такое реальность?» — «Да х…р ее знает», — добродушно отвечает господин Гребенщиков — к восторгу интеллигентных (опять же) старушек в зале; кто-то громким шепотом восклицает: «Браво!».

БГ: Я сижу и поражаюсь, потому что не могу представить такую встречу в Москве. Или, допустим, в Вятке. Или в Тамбове. Это чисто сибирский феномен.

В гостиной все жарче и все сильнее пахнет мокрыми людьми и книгами. Уже на пятнадцатой минуте дискуссии публика, с самого начала не желавшая, как ей было велено, молчать, — при явной поддержке героя — захватывает вначале вопросы, а потом и микрофоны.

Борис Гребенщиков: «Тупая повседневность — это просто непротертое стекло»
Первый вопрос из зала: Будьте добры, прокомментируйте, на каких основаниях вы еще живы, хотя рок-н-ролл уже мертв?

БГ: Рок-н-ролл вообще-то мертв с того дня, когда Элвис Пресли ушел в армию.

Вопрос из зала (очень серьезный седой мужчина): Бывают ли в вашей жизни события, причиной которых вы не являетесь?

БГ: Мне может казаться, что я не являюсь, — но на самом деле я являюсь.

Вопрос: Меня длительное время обескураживала бессмысленность современного искусства, в том числе и многих авторов современной музыки… Произвольные компиляции. Насколько вообще тексты должны быть осмысленными?

БГ: Все, что любой человек поет, Бог воспринимает как просьбу, обращенную к нему лично. Поэтому люди, которые поют, не вполне отдавая себе отчет, что они поют, могут оказаться в очень сложном жизненном положении. Любое творчество, любое самовыражение — это молитва.

Р.Ш.: В жизни человека есть жестокие страшные вещи. Если мы приписываем это Богу, то отношение к Богу тоже становится неоднозначным. Как это объяснить?

БГ: А как объяснить, когда тебе 3 года и у тебя коробок со спичками — и страшно хочется чиркнуть, а у тебя его забирают и это горе? Когда мы говорим, что есть добро и зло, мы исходим из того, что что-то хорошо или плохо для нас лично. Хотя для другого человека то, что плохо для нас, — хорошо. Иногда это сложно представить — но тем не менее это существует. Я думаю, что все устроено в мире замечательным образом…

Вопрос из зала: …а, например, религиозные столкновения?

БГ: Все религиозные столкновения обусловлены только желанием немедленно взять то, что в карманах у противника, и переложить в свои.

Вопрос из зала: Как вы считаете: бегство от повседневности — это бегство от самого себя?

БГ: Я вчера ехал по Одессе ночью. В очень возвышенном состоянии духа после концерта. Смотрел в окно и радовался: какая красота. Я не стараюсь избежать повседневности, я ничего красивее повседневности не видел и не увижу. Когда люди говорят «дух» — это и есть то, чем этот мир пронизан. И когда мы это видим — это настоящее. Когда это восприятие замылилось, — тогда и наступает тупая повседневность. Но любая тупая повседневность — это просто непротертое стекло. Все религиозные практики существуют, только чтобы увидеть Бога в основе любого явления и живого существа. И тогда мир и жизнь становятся настоящими, и тогда лучше ничего придумать невозможно.